Алексей Корецкий
СТРАНИЦЫ ГОРОДА И ПЕСКА
... ибо пустыни сродни крепостям, они закрыты и не сообщаются с
бесконечностью.
Жан Жене, «Богоматерь цветов»
1
Алексею Цветкову-мл.
Дворняга, безродный космополит,
учуявший, чья ничья,
в умеренный пояс затянет быт,
потуже сводя края
и крайности; остицу получив
с глотком питьевой беды,
он не опростится, как мотив,
выскуливая лады
всё выше, выше: на ультразвук,
на левосторонний край кривизны,
на поруки невоплощённых рук –
детская болезнь новизны.
5.04.98.
2
Не следует следовать и следить
за той иль тем, что горды,
и воду чужого колодца пить.
А если там нет воды,
не следует мчаться на горный кряж,
не зная другой откос,
забрасывать невод в чужой мираж
и пчел принимать за ос.
Еще: чем меньше рука тверда
твоя, тем больше чужой урон;
чем зыбче песок и уступчивее вода,
тем жёстче людской закон.
6.04.98.
3
Когда окраинный ветер влёт
расколет окольный лёд –
с грохотом треснет иссохший грех,
прогорклый, как втоптанный в грязь орех,
реестр поголовных льгот.
И тот, чьи центурии обретут
единогласный ключ,
откроет, что устья всех рек – рекут,
кого – секунды не просекут
и что разлагает луч.
Он уже застал, он уже нашел
поворотный рычаг, на углу
караул устал, караван ушел
в междометную полумглу,
и не лают псы, и роднит раскол,
и стог исторгает иглу.
30.05.98.
4
Торфяным осколком на известняке
извещает твоя тоска:
город построен был на песке,
из песка, во имя песка.
Убоясь предательской желтизны,
плюс – исконной склонности течь,
вы плеснули в стены цветные сны,
в арыки загнали речь.
Но бездомно пестует свой талант
расторопная пёсья тварь,
дует в ус одуванчиковый десант,
шьёт по краю витиеватый кант –
бесконтрольный детский словарь.
27.06.98
5
Город живет пузыреньем ниш,
песок – заполненьем каверн,
город – гора, родившая мышь,
праматерь крысиных скверн.
Граница призрачней волоска
верстает из рода в род
страницы города и песка,
верней – сплошной разворот,
ибо нет страниц и нет корешков,
ни закладок, ни круглых дат,
где спиралевиден закрут веков
и рассвет завёрнут в закат.
23.07.98.
6
В Олинде, если прихватить с собой лупу и хорошенько поискать, можно обнаружить точку не больше булавочной головки, но если к ней присмотреться через увеличительное стекло, то можно увидеть крыши, антенны, чердачные окна, сады, водоемы, флажки, натянутые поперек улиц, лавки на площадях, беговое поле.
Итало Кальвино, «Незримые города»
Город-песчинка лег на стекло.
В начале сезона гроз,
город-песчинка был чист, как Зло
Джюса с планеты Оз.
Город-песчинка был мал, как миг
Слова в истоке дел:
он крохой к стеклу твоему приник,
взял тебя на прицел.
И ты, его взяв под прицелы линз,
в ландшафты его проник.
Преувеличенный парадиз,
город – как белый стих,
где нет ни стритов, ни авеню,
ни парков, ни эспланад,
но только: тысячи раз на дню
плазма сжирает хлад;
но только: тысячи раз на дню
до цыпок оцепенеть
могла бы Ева в костюме ню,
если б ей только сметь.
Но город-песчинка – истошный бред
софистов седьмой воды
на киселе допотопных бед
в ступе тупой беды.
Итак, я затягиваю канитель
броским морским узлом.
Надо ль? Но очевидна мель.
Можно отплыть, да в лом.
26.07.98.