Зная характер Газъити и его жены Суги, предполагать «совместное самоубийство семьи по принуждению ее главы» совершенно невероятно. На затылке Газъити обнаружена резаная рана, которую он не мог сам себе нанести. «Дневник инспектора Ногуцы», первое января тысяча девятьсот тридцать четвертого года. Обращает на себя внимание мнение, высказанное начальником следственного отдела участка Омори в Токио. «Пятое апреля тысяча девятьсот сорок шестого года. Перечислено из Сайтамы, Тода, тридцать четыре тысячи восемьсот пятьдесят иен». Чек, выписанный на предъявителя Харуки Табэем... Текст обрывается. В одном случае после двести восемьдесят восьмой страницы следует двести пятьдесят седьмая, в другом — триста двадцать первая. «Дневник инспектора Ногуцы», тридцатое сентября тысяча девятьсот сорок восьмого года. Часть документов находится здесь, под рукой. Происшествие в Никко, Сэйтё Мацумото. Попытка расследования спустя двенадцать лет, реконструированная спустя шестьдесят семь лет после предполагаемого события. Автор, кстати говоря, — Лев Рубинштейн. Полностью книга называется «Тропа самурая».

Характер его жены Суги. Совершенно невероятно, совершенно, вам говорят. Что известно об этом? «Она просто над характером, окончательная белая сияющая ясность». Это уже записки Леона Богданова, те самые, о землетрясениях. Или, например, эпизод с чеком: немец, поехал в Венецию, остановился в самой дорогой гостинице, «Венецианское стекло». Просыпается утром. Думает, сейчас поплывет, как Улисс. Почему-то он всегда существует за чужой счет. Венеция, Сан-Марко, дворец дожей, кладбища подводные. Умылся, вычистил зубы, покакал в туалете. Потом снова умылся, потом оделся. Захотел есть, как всякий честный немец. Ему с утра гнусно среди людей, вот и заказал завтрак в номер. Но не свинский, с булочкой и кофе, а нормальный обед. Позвонил, спросил меню. Выбрал кролика в белом вине. Вот тут-то и запалился, съел с костями. Характер?

Внимание мнение обращает. Двадцать раз подряд обращает. Это школа танцев, вам говорят. Первое января тридцать четвертого — это же Новый Год! Концерт «Битлз» в России образца тридцать четвертого года! «Битлз»! Мог он сам себе нанести эту резаную рану, еще как мог, он же из Казахстана, наполовину немец, наполовину казах. Фамилия — Штейн. Переселилась в Штейна душа японца Газъити, за которую внесены кровные тридцать четыре тысячи восемьсот пятьдесят иен, ну и все дела. А женщина, разумеется, была голой.

Инспектор Ногуцы улыбнулся и пополз. Теперь он окончательно успокоился. Привычка ползать на четвереньках взяла свое. Он выполз из шалаша, оглянулся и потянулся к кустам. Никто его не заметил. Он полз по тропинкам, сваливался в овраги, катился кубарем с гор, обвисал на кустах. Ему пришлось выкупаться в ручье, однажды он заснул на открытом скате. Однажды через тропу впереди него переползла большая змея. «Мы с тобой живем теперь на одном уровне», — сказал ей вдогонку инспектор Ногуцы.

Она никогда не носила одежду в доме. Штейн был изумлен, увидев, что под шубой, в которой она открывала дверь, больше ничего нет. Ему хватило благоразумия вспомнить про деньги — шестьдесят семь лет спустя, подумать только... Участок Омори в Токио, собор святого Юра на берегу Екатерининского канала! Он смотрел на нее, а она вдруг заплакала и сказала, что вокруг больше никого нет. Петербургская штучка, ничего не скажешь, но он здесь уже немного освоился, спросил: ты откуда? Из Галиции или из Венеции? Вдова питерского бандита ответила звонкой музыкальной пощечиной. Вокруг действительно больше никого нет. Змею с костями не съешь.